Владимир Косой, российский экономист и ученый, президент Центра экономики инфраструктуры — о проблемах логистики в России и о том, как разгрузить ЖД-инфраструктуру на востоке.
История с углем в определенной степени традиционная. Движение тяжеловесных поездов (это поезда весом до 8 тыс. тонн и более), которые движутся с малыми скоростями, традиционно конфликтует с более легкими грузами. Контейнерный поезд может идти со скоростью пассажирского поезда. И для РЖД это всегда было проблемой — каким образом совместить график движения тяжеловесных поездов и перевозки более легких и высокомаржинальных грузов, прежде всего — контейнеризируемых.
Сейчас эта проблема стала особенной острой на фоне того, что значительная часть объема перевозок (как экспортных, так и импортных) перешла с западного направления на восточное — уровень и объемы перевозок в направлении Балтики, например, упали практически в два раза. Экономика России оказалась в очень сложном положении, так как значительная часть высокомаржинальных грузов, например, комплектующие для промышленности и целый ряд других грузов из Китая и Юго-Восточной Азии, традиционно поставляется по Транссибу, который во втором полугодии 2022 года стал еще более загруженным.
Если называть вещи своими именами — традиционная дорога, которая в значительной степени использовалась для перевозки угля, сейчас нужна для перевозки грузов, от которых зависит вся экономика России. Де-факто, в ручном режиме началось регулирование и определение, что для нас приоритетно — перевозки угля или перевозки других грузов.
Есть еще одна сторона вопроса — де-факто, в тарифах на перевозку угля «зашивается» определенная субсидия, через которую государство добивается определенного уровня рентабельности угольной промышленности, направленная на то, чтобы поддержать угольную промышленность как некую социально значимую отрасль. Здесь на первый план выходит второй вопрос — не надо ли в целом вообще пересмотреть тарифную политику в части перевозки угля? И насколько нам нужно субсидировать угольную промышленность? Возможно, сейчас нам нужно стимулировать более глубокую переработку угля — к примеру, углехимию, чтобы уголь не вывозился по минимальным экспортным тарифам, что может быть не оптимальным для экономики страны в целом.
Достаточно давно идут бесконечные битвы между противниками и сторонниками развития угольной промышленности. Противники говорят о том, что нам невыгодно в целом в таких объемах экспортировать уголь из-за большого транспортного плеча. Сейчас уголь в России — это прежде всего Кузбасс, который находится очень далеко от портов вывоза, поэтому в России перевозка осуществляется на расстояния в 4-5 тыс. км (что в принципе ставит под сомнение рентабельность вывоза). Для сравнения — угольные разрезы в Австралии или Индонезии находятся в 100-200 км от портов — соответственно, там расходы на перевозку минимальные.
Восточный полигон
Здесь существует проблема транспортной и логистической безопасности страны. В условиях сокращения перевозок через Азовско-Черноморский бассейн, через Балтийское море, Россия оказалась в позиции страны, значительная часть логистики которой «висит» на одной железнодорожной нитке — на Транссибе. Разумеется, у нас также остается БАМ (Байкало-Амурская магистраль), но здесь есть серьезные ограничения — она не везде электрифицирована, не везде она двухпутная, у нее достаточно сложный профиль, и она функционирует в тяжелых климатических условиях, что также влияет на ее пропускную способность. Фактически на сегодняшний день страна полностью зависим от перевозок по Транссибу.
Даже Российская империя жила в другой логике — существовала КВЖД (Китайско-Восточная железная дорога), которая через Манчжурию соединяла Сибирь с Приморьем. То есть, даже во времена Российской Империи у нас де-факто были две полноценные железные дороги, которые обеспечивали перевозку на этом участке. Сейчас мы живем в другой ситуации, КВЖД у нас давно нет, после военных действий в Маньчжурии в 1929-1930 годах Советский Союз передал контроль над бывшей царской концессией сначала Маньчжоу-Го, а после Второй мировой войны — КНР.
Встает вопрос — какие альтернативы у нас есть для того, чтобы иметь хороший доступ к дальневосточным портам и Китаю? Здесь мы оказываемся в той же ситуации, что и страны, не имеющие выхода к морю. Физически Центральная Россия находится недалеко от Китая. Но для того, чтобы попасть в Китай, нам нужно проехать транзитом через Казахстан или Монголию, что создает достаточно серьезные логистические проблемы, потому что развивать в этих странах полноценную инфраструктуру затруднительно в силу политических обстоятельств. Эти страны, не будучи враждебными по отношению к России, не готовы ставить под удар свою экономику перед угрозой вторичных санкций, что сильно ограничивает перспективы сотрудничества в части транзитной логистики.
Пути решения
России сейчас в любом случае придется серьезно перестраивать свою логистику — исходя их того, что и Балтийское, и Чёрное море (два основных наших бассейна, через которые шла львиная доля российского экспорта и импорта) будут переключаться на другие направления.
Угольный вопрос
С учётом размеров Сибири, перевозки угля из Кузбасса на северо-запад, как альтернатива маршруту на восток, не приведут к чувствительному росту плеча ЖД-перевозок. Увеличивается плечо морской перевозки, и здесь мы попадаем в серьезную зависимость от уровня тарифов морского фрахта. Тарифы на ЖД-перевозки можно регулировать — на северо-западе у нас гораздо более развитая инфраструктура, чем на востоке. В условиях, когда логика перевозок не определяется чистой экономикой (а еще и политикой), можно рассмотреть варианты переключений — в том числе, на тот же порт Мурманска.
Все последние годы Центр экономики инфраструктуры зачастую выступал драйвером идеи о том, что угольная эпоха идет к своему закату. Но нужно понимать, о каком горизонте планирования мы говорим. В 2030-2035 годах объемы использования угля будут сокращаться, но это не значит, что полный отказ произойдет в ближайшие годы. Та ситуация, которая произошла с российским трубопроводным газом, который практически перестал поставляться в ЕС, привела к тому, что угольная генерация в ЕС возобновляется — потреблять уголь в десятилетней перспективе будут и Индия, и Китай. Вопрос, кто и как будет покупать уголь — вопрос перераспределения между рынками. Спрос в моменте растет, и Россия может иметь свою долю «пирога». Важен вопрос себестоимости добычи угля. Однако у нас в любом случае большие плечи перевозки, и без определенной поддержки со стороны государства в чистом виде уголь не слишком выгоден как экспортный товар. Но в условиях, когда есть ограничения на газ и вводятся ограничения на нефть и нефтепродукты, вопрос об экспорте угля может оказаться вне экономики. Интерес к углю, как к поставщику валютной выручки для РФ и возможности обеспечить деньгами российский импорт, может даже вырасти.
Рубль стал лидером роста среди 31 валюты мира. С начала года по отношению к доллару он укрепился на 11%, обогнав даже бразильский реал. В чем причина роста, как долго он продлится, что будет с рублем дальше? Ситуацию проанализировал в эфире телеканала «МИР 24» кандидат экономических наук, президент Центра экономики инфраструктуры Владимир Косой.
— Агентство Bloomberg объявило рубль самой эффективной валютой с начала года. На прошлой неделе доллар на Мосбирже упал ниже 64 рублей впервые с февраля 2020 года. В чем, на ваш взгляд, секрет происходящего?
Владимир Косой: Секрет происходящего заключается в ограниченной конвертируемости рубля. Поэтому большого энтузиазма в отношении таких темпов роста рубля лично я не испытываю. С одной стороны, этот рубль не отражает полностью ситуацию. Он отражает то, что российский импорт катастрофически упал, и в этом основная причина такого роста валюты. Поскольку у нас возник огромный профицит во внешней торговле даже на фоне того, что мы продолжаем по старым контрактам поставлять и нефть и газ. И даже падение объемов экспорта нефти в апреле еще практически не отразилось в торговом балансе РФ. Так что рубль укрепляется таким драматическим образом.
— Есть две точки зрения на ситуацию. Одни говорят, что Bloomberg – это просто статистика, и особо на него обращать внимание не надо, хотя это достаточно авторитетное агентство. А другие, наоборот, оптимистично относятся к укреплению рубля. Вам ближе позиция первых, которые не обращают внимание на Bloomberg?
Владимир Косой: Я бы даже вопрос поставил не так, что не обращать внимание на Bloomberg. Он дает некое статистическое значение, которое показывает, что рубль оказался самой крепкой валютой с самыми высокими темпами роста за последние два месяца. Проблема заключается не в этом, а в том, что вы можете купить, имея эту валюту. И вот здесь начинаются достаточно серьезные проблемы. С чем связан такой рост рубля? У нас огромный профицит внешней торговли, у нас импорт кратно сократился. Для примера можно сказать, что в России продажи автомобилей упали на 80% в месячном исчислении. Это значит, что идет сокращение импорта – комплектующих, автомобилей. То же самое касается любых других позиций, связанных с той же радиоэлектроникой, бытовыми приборами. И именно это создало ситуацию, когда нам на сегодняшний день не на что потратить доллары и евро, полученные в первую очередь от нефти и газа.
— Есть еще точка зрения скептически настроенных, кто сомневается, что курс на Мосбирже адекватен. Насколько эта цена рубля истинная?
Владимир Косой: Если вы посмотрите на массу других показателей, то вы увидите, что все не однозначно. Есть курс на Мосбирже. При этом попробуйте сходить в обменный пункт и купить там наличную валюту по этому курсу или приближенному к нему. И вы убедитесь, что у нас на сегодняшний день огромный спред, то есть разница между курсом покупки и продажи обменными пунктами наличной валюты. От того, что валюта, тот же евро стоит на бирже 67 рублей, я уверяю вас, дешевле 80-85 рублей вы наличные евро купить не сможете. И вот это та реальная ситуация, которая есть сегодня. Точно так же, как мы, к примеру, с рублевой картой «Мир» может прийти в Дубай Молл, где в отдельных магазинах будут принимать карту с рублевыми платежами. Вопрос, по какому курсу будет проходить конвертация. Она не будет иметь ничего общего с курсом Мосбиржи.
— Что, на ваш взгляд, будет с курсом рубля в ближайшее время?
Владимир Косой: С моей точки зрения, и Центробанк, и Минфин РФ тоже не заинтересованы в столь крепком рубле. Дело в том, что, когда рубль такой крепкий, сокращаются объемы рублевых поступлений от экспорта в бюджет РФ. То есть это не очень хорошо для бюджета. И второе – такая крепкая иностранная валюта сильно мешает нормальному функционированию предприятий-экспортеров. И все это вместе, соответственно, значит одно, – то, что Мнфин и Центробанк будут принимать усилия для того, чтобы снизить сложившийся курс рубля.
— Сейчас Центробанк постепенно увеличивает максимальную сумму валюты, доступной к операции частным лицам. Это как раз движение в ту сторону?
Владимир Косой: Центробанк разрешил физическим лицам переводы за рубеж до 50 тысяч долларов. Это именно движение туда – попытки хоть как-то остановить рост курса рубля. Другой вопрос, если говорить о мере, которая принята сейчас, то, с моей точки зрения, она будет неэффективна. У российских резидентов за последнее время возникли огромные проблемы с внешнеторговыми платежами. И в условиях, когда люди не могут перевести за границу 5-10 тысяч долларов или евро, рассчитывать на то, что они смогут переводить по 50 тысяч через западные банки, я бы не стал. С моей точки зрения, последний шаг Центробанка если и будет иметь практическую пользу, то в минимальных значениях.
— Тогда посмотрим более глобально. Насколько эта необычная ситуация с рублем влияет на позицию валют стран СНГ?
Владимир Косой: Курсы валют стран СНГ всегда были связаны и в определенной степени привязаны к рублю. Это связано с тем, что в России работает большое количество рабочих из того же Узбекистана, Таджикистана, и курс их валюты в значительной степени зависит от поступлений из РФ. Соответственно, курс рубля все равно опосредованно будет приводить к тому, что курсы валют наших стран-партнеров тоже потихоньку будут повышаться. С другой стороны, там есть и другие тренды. Сокращение количества трудовых мигрантов в РФ может приводить к тому, что курсы будут расходиться.
— Каким должен быть комфортный рублевый диапазон по отношению к иностранной валюте, на ваш взгляд?
Владимир Косой: Как резкое снижение, так и резкое повышение валюты всегда некомфортно. Потому что оно создает определенные диспропорции для экспортеров, импортеров, нервирует игроков рынка. Поэтому оптимальный курс связан с долгосрочными планами, которые мы видели раньше. И коль скоро бюджет РФ верстался из расчета около 70-75 рублей за доллар, то, соответственно, наиболее комфортным будет тот курс, который максимально приближен к плановым значениям.
Эксперты считают, что в условиях кризиса выгодно покупать акции российских компаний. В перспективе они могут существенно вырасти в цене. На мировых рынках ценные бумаги большинства компаний опустились до минимальных значений. На российский фондовый рынок давят нефтяные котировки и паника из-за коронавируса.
В текущей экономической ситуации эксперты предостерегают от совершения валютных операций. Курсы доллара и евро начали расти после обвала мировых цен на нефть. Как сохранить сбережения, телеканалу «МИР 24» рассказал президент Центра экономики инфраструктуры, кандидат экономических наук Владимир Косой.
— Экономисты в один голос предостерегают от покупки наличной валюты. Почему?
Владимир Косой: Я бы не был столь категоричен, но я бы сказал главное: не метаться и не пытаться спекулировать. Если вы пытаетесь спекулировать, вы точно проиграете профессионалам.
— Говорят, что покупать валюту сейчас поздно?
Владимир Косой: Я думаю, да. Равновесный курс скоро будет достигнут. Я имею в виду равновесный курс с учетом нынешних цен на нефть, на другие предметы российского экспорта. Мы уже не так далеко от нижней точки. До дна мы еще, я думаю, не дошли, но где будет это дно, мы сейчас сказать не можем. Не совсем понятно, как себя поведут все основные товары российского экспорта. Кризиса такого, как мы видим сейчас, и как он развивается, еще не видел практически никто. Масштабы бедствия (я не имею в виду бедствие в Российской Федерации) в целом сопоставимы с мировой войной.
— По мнению многих экспертов, самый надежный способ сохранить сбережения – сделать долгосрочные вложения в акции российских компаний, которые сейчас максимально упали в цене. Поддерживаете такую стратегию?
Владимир Косой: Категорически нет. На сегодняшний день, если говорить о вложениях в акции, кто-то из моих коллег на днях очень образное сравнение привел: пытаться на падающем рынке скупить акции – это все равно, что ловить падающий нож. Никто пока не понимает, где это дно. Мы не знаем. Может быть, мы уже на дне. Но пока не начинается рост, причем не такая волатильность, когда акции могут летать в течение дня на 5-10 процентов в любую сторону, даже профессиональные брокеры не в состоянии оценить, куда пойдут те или иные акции. Тем более я не советовал бы никому пытаться выходить на рынок Forex.
— Какие акции сегодня, на ваш взгляд, наиболее привлекательны? Сильно потеряли в цене бумаги «Аэрофлота» на фоне сообщений об отмене рейсов по некоторым европейским направлениям. Дешевеют также и нефтяные компании, например, ЛУКОЙЛ, «Роснефть» и «Сургутнефтегаз».
Владимир Косой: Дешевеют не только они. Я посмотрел, что происходит с американским Chevron и ExxonMobil. Так они еще неделю назад провалились почти на 50%. И они до сих пор не достигли дна, поэтому сейчас пытаться определить дно по фондовому рынку я бы не стал и никому бы не советовал этим заниматься.
— Эксперты по-разному смотрят на то, что сейчас происходит с ценами на нефть и валютным курсом. Кто-то говорит о временных трудностях России и других стран постсоветского пространства. А кто-то – о серьезном и затяжном кризисе. Вы какой точки зрения придерживаетесь?
Владимир Косой: Я поддерживаю ту точку зрения, что мы попали в очень серьезный кризис. Более того, никто никогда не видел таких явлений. Были колебания финансовых рынков, недвижимости, биржевых товаров – нефть, уголь, металл.
— Попытки сравнить с кризисом 2008 года некорректны?
— Можно сейчас сказать о том, насколько это затянется? Карантин – это месяц-два.
Владимир Косой: Возможно, да. Я готов согласиться с этим, а дальше мы будем смотреть, что останется на пепелище. Особенность этого кризиса заключается в том, что страдают не только те сектора, которые страдают всегда, а те сектора, которые в предыдущие кризисы, когда это не было связано с пандемией, никогда не страдали, вернее, это было на уровне мультипликаторов, это были отложенные вещи, падал спрос. Но так, чтобы единовременно такие города, как 5-миллионный Мадрид, закрывались на карантин, такого пока мировая экономика не видела.
— Кто-то из экономистов сравнил то, что сейчас происходит в мировой экономике, с эффектом падения костяшек домино, когда непонятно, какая куда полетит. Это примерно так?
Владимир Косой: Нет, я бы сказал по-другому. Понятно, что современная экономика Европы рассыпается. Звучат такие заявления, что Германия и ряд других стран готовы вкладывать сотни миллиардов долларов, чтобы осуществить восстановление экономики после того, что мы получили в результате кризиса. Но пока никто не понимает, где те точки, чтобы эффективно вкладывать деньги. Мало будет вложить деньги, надо будет найти те точки, из которых будут получаться наибольшие мультипликаторы, где мы получим реальный эффект восстановительный от того, что мы раздали деньги.
— Вернусь к началу. Получается, что на сегодня рецепта того, как сохранить рублевые сбережения, не существует?
Владимир Косой: Универсальное средство следующее – если вы не понимаете, что делать, не делайте ничего. Если у вас деньги лежат на депозите в Сбербанке, сидите и ждите, пусть они там лежат. Возможно, вы что-то потеряете на курсе. Но если у вас нет валютных обязательств, а есть обязательства по рублевой ипотеке или другие проблемы, вы ничего не потеряете. Вы не приобретете, но и не потеряете, а это в условиях тяжелых кризисов главное.
